Он мог бы не говорить этого, череп его блестел, как тыква, окропленная росою. В
кабинете редактор вытер лысину, утомленно сел за стол, вздохнув, открыл средний ящик стола и положил пред Самгиным пачку его рукописей, — все это, все его жесты Клим видел уже не раз.
Здесь по каждому отделу свой особый кабинет по обе стороны коридора, затем большой
кабинет редактора и огромная редакционная приемная, где перед громадными, во все стены, библиотечными шкафами стоял двухсаженный зеленый стол, на одном конце которого заседал уже начавший стариться фельетонист А.П. Лукин, у окна — неизменный А.Е. Крепов, а у другого секретарь редакции, молодой брюнет в очках, В.А. Розенберг принимал посетителей.
Говоря, он чертил вставкой для пера восьмерки по клеенке, похожей на географическую карту, и прислушивался к шороху за дверями в
кабинет редактора, там как будто кошка играла бумагой.
Помещение редакции было отделано шикарно: кабинет И.Д. Сытина, кабинет В.М. Дорошевича,
кабинет редактора Ф.И. Благова, кабинет выпускающего М.А. Успенского, кабинет секретаря и две комнаты с вечно стучащими пишущими машинками и непрерывно звонящими телефонами заведовавшего московской хроникой К.М. Даниленка.
Увидав Панскую и желая заработать «на чай», Дементий пытается снять ротонду селедочными руками, но случайно вошедший один из главных сотрудников К.М. Даниленко, еще совсем юный, выручает и проводит Панскую в
кабинет редактора.
Неточные совпадения
Белые, пожелтевшие от старости двери
кабинета распахнулись, и
редактор, взмахнув полосками бумаги, закричал...
Редактор увел Лизу в свой
кабинет и предложил ей кресло.
— Я так не покупаю, — отозвался
редактор и попросил Лизу в
кабинет.
Слово «казенная» было вычеркнуто, и номер задержан. Цензурный комитет помещался тогда на углу Сивцева Вражка и Б. Власьевского переулка. Я вошел и попросил доложить о себе председателю цензурного комитета В.В. Назаревскому, которым и был приглашен в
кабинет. Я рассказал о моем противоцензурном поступке, за который в те блаженные времена могло
редактору серьезно достаться, так как «преступление» — выпуск номера без разрешения цензуры — было налицо.
Вскоре после этого Н.А. Зверев приехал в Москву и потребовал к себе всех московских
редакторов. Пошел и я. Он собрал
редакторов в
кабинете цензурного комитета и начал увещевать, чтобы были потише, не проводили «разных неподходящих идей», и особенно набросился на своего бывшего товарища по профессуре В.А. Гольцева,
редактора «Русской мысли», и В.М. Соболевского,
редактора «Русских ведомостей».
Дальше три комнатки для сотрудников, в одной из которых две кассы наборщиков — повернуться негде, — а еще дальше
кабинет Гермониуса, заведовавшего редакцией и фактического
редактора.
Мы перешли в
кабинет Балалайкина, и хотя он умолял нас прежде всего просмотреть приобретенную им в Париже коллекцию фотографических картинок, но мы переломили себя и отложили это благонамеренное занятие до более благоприятного времени. Усевшись кругом стола, покуривая удивительнейшие"non plus ultra"[Высшего качества.] и имея перед собой рюмки с душистым ликером des iles [С островов.], мы были совершенно готовы к восприятию исповеди вольнонаемного
редактора газеты «Краса Демидрона».
В один из апрельских полудней 1880 года в мой
кабинет вошел сторож Андрей и таинственно доложил мне, что в редакцию явился какой-то господин и убедительно просит свидания с
редактором.
Редакция помещалась где-то на Васильевском острову, довольно тесно, но
кабинет у
редактора был просторный. Особенных дней для сбора сотрудников также не было, как и у Некрасова. Не было и никаких вечерних приемов.
Прошло три с лишком года после прекращения"Библиотеки". В Лондоне, в июне 1868 года, я работал в круглой зале Британского музея над английской статьей"Нигилизм в России", которую мне тогдашний
редактор"Fortnightly Review"Дж. Морлей (впоследствии министр в
кабинете Гладстона) предложил написать для его журнала.
В первый раз это случилось в
кабинете Я.П.Полонского, тогда одного из
редакторов кушелевского журнала"Русское слово". К нему я попал с рукописью моей первой комедии"Фразеры", которая как раз и погибла в редакции этого журнала и не появлялась никогда ни на сцене, ни в печати. На сцену ее не пустила театральная цензура.
Это было в
кабинете Я.П.Полонского, одного из
редакторов журнала"Русское слово".